Середина августа плывет по Игл Крику душным маревом. В такие моменты даже птицы не возятся в траве или на редких деревцах рядом; если нет посетителей, то в округе — гробовая тишина. Горячий воздух забивался в горло, даже курить лень — на улице пекло, поэтому в такие дни Мёрфи предпочитает не выбираться из охлажденного помещения. Кондей старый, но все-таки делает свое дело, хотя бы более-менее сносно, и на том, мать его, спасибо. Гребаная жара.
Еще и дни вовсе не такие прибыльные, как весной или осенью, а то и зимой. Те, кто на колесах — да, приезжают, отсчитывают бабки за бензин, да укатывают. Воду покупают охотно, но вода-то дешевая. А курить сейчас вообще никого не прет. Не говоря уже о каком-нибудь горячем бургере. Лениво облокотившись о стойку, Мёрфи подумывает обновить ассортимент мороженого, а то как-то оно никому не нравится. Может, из-за этих вонючих современных добавок с цветом кислоты, может, еще почему.

У двери звенит деревянный колокольчик, напоминающий помесь музыки ветра и какого-то оригинального украшения. Он, удивительно, но не надоедает Уилсону. Не зря говорят, что всякие индейские шняги как-то продуманы, раз уж сделаны так просто. В сущности, Мёрфу похуй, но звук приятный. Мёрфи поднимает взгляд — он имеет обыкновение послеживать за посетителями хотя бы в пол взгляда, потому что периодически находились идиоты, считаюшие, что способны украсть что-то из-под носа Мёрфи Уилсона. Как бы не так.

Увидев вошедшую, он невольно вскидывает одну бровь. Странная девка, что внешне, что ходит туда-сюда, разглядывая полки, как в супермаркете или на базаре, хотя заправка не такая уж и большая, а брюквы с картофелем тут явно не найти. И явно она ищет тут что-то, чего не найдет ни на одной из полок. Ее выбор останавливается на жвачке, такой же скучной, как и ее платье.

— Че, все? — едва успевает переспросить Уилсон, отбивая чек и возвращая маленькую сдачу. Ну конечно, она же сказала. Вот только он прям нутром чует, что че-то в ней не то, и вот оно, пожалуйста. "Послушайте, вы же взрослый человек".

Сначала Мёрф замирает и молчит, снова подняв тяжелый взгляд, на этот раз встречаясь им прямо с глазами девчонки. Нет уж, не отводи взгляда, раз такая смелая. И только потом его губы медленно кривятся в неприятной усмешке, а с губ слетает жесткий смешок.

— Детка, — не спеша тянет Мёрфи, чуть склоняясь к ней через прилавок, — я так и знал, что в этом картофельном мешке, — он резко кивает на ее длинное и просторное платье, — ты сюда по этой жарище не за жвачкой перлась.
Он нарочно тянет время, ему нравится смотреть на то, как она не знает, что сказать. Потому что легко кинуть обвинение или начать конфликт, мало кто думает о том, как из сложившихся обстоятельств будет выбираться потом.
— Надо же, какие заботливые родители, — с показным сожалением тянет Мёрф. Даже лицо теперь на мгновение будто исполнено пониманием. — Только понимаешь, какая хрень...
Он медленно обходит стойку, выходя в зал к девушке — да что там, она сама еще девчонка. Похожи с сестренкой, ага. Небрежно поправляет товары на полке рядом.
— ... мне все равно. Плевать на них и их угрозы. Можешь передать им, что я не обижаю их сладкую дочурку, о, наоборот, ей со мной очень нравится.
Слово за слово, и Мёрфи уже стоит между выходом и своей новой собеседницей. Гадкая ухмылка становится шире.
— Ты ее спрашивала, как ей нравится, а?

Уилсон хмыкает, обводя взглядом торговый зал, а потом снова глядя на ту, что успела внести новизну в сегодняшний августовский вечер. Как говорят, он перестал быть томным.
— Зачем мне, значит, школьница?.. Так вот, и мне нравится. Ты знаешь, что это такое? — Мёрфи хищно щурит глаза и снова кивает на бесформенное платье собеседницы. — Или вся твоя жизнь состоит из таких дурацких платьев?

Уилсон ловит себя на мысли, что ему действительно по барабану, даже если сюда явится папаша маленькой пизды и начнет драть горло. Да какой суд в этом прогнившем насквозь округе? Конечно, она могла бы дать показания, но... станет ли она это делать? Страх и слишком сладкие пряники — на это дети ведутся лучше всего на свете. Тем более, Мёрфи не врет — ей действительно нравится, потому что она такая же маленькая шлюшка, как и многие в ее возрасте, только вот других родители часто не пускают долго гулять одних.